Осенний призыв только начался. Миноброны внезапно почти вдвое сократило число призывников. Многие называют причиной демографическую проблему: призывного возраста как раз достигли те, кто родился в начале в 1990-х, когда рождаемость была на рекордном спаде. О том, как работают военкоматы, как гоняются за призывниками и как решают проблему с недобором, нам рассказал Иван М., попросивший не называть его фамилии. Два года он был сотрудником военкомата в роли «винтика» и видел систему изнутри.
— Как ты стал работником военкомата? Когда это было?
Я работал в военкомате с 7 декабря 2005 по 7 декабря 2007. Когда меня призвали, у меня не было права на отсрочку, я прошел медкомиссию, оказалось – годен. Как так?! Пошли переговоры, можно ли меня хотя бы в нормальную часть отправить. Они спросили, как у меня дела с компьютером, с базами данных, с Office. Я сказал, что просто отлично. И меня посадили в военкомате: работаешь два года – билет у тебя. Это вообще незаконно, но мне сказали: поработаешь у нас два года – мы тебя не призовем. Военный билет дали, но как-то хитро оформили. Это очень распространенная практика, все московские военкоматы так делают. По пять пацанов работают в каждом военкомате, конкретно чтобы откосить.
— И каково было работать?
Должность официально называлась «помощник начальника второго отделения». Занимался я фактически розыском, призывом и отчасти отправкой призывников в армию. Я там вроде как службу проходил. Некоторое время меня официально оформляли – зарплата получалась 3000 рублей плюс разные надбавки, итого 6000. Добровольно никто из молодых не захочет идти работать в военкомат. Работают там разные тетки, которые уже лет 20 на этом месте, и военные. У теток-то с компьютерами плохо. Сначала я вообще не понимал, куда я попал и как себя вести, но отношение ко мне было хорошее. Я общался с призывниками, выполняя функции военных, заменяя начальство.
— Приходилось быть свидетелем нарушения закона?
Что касается блатных, от меня все скрывалось долгое время. Никто вслух не говорил: «Это человек военкома» или «Этот нам сейчас заплатит», хотя иногда люди совершенно необъяснимо получали отсрочки. Приходит человек без отсрочки, его отправляют на медкомиссию, находят гипертонию, а смотрим в личное дело – нет никакой гипертонии. Я не интересовался этим, не выступал – оно шло мимо меня. Все взятки и попытки договориться проходили мимо меня, но я представляю суммы: от 2 до 5 тысяч долларов стоит купить военный билет, но зависит от человеческой жадности. Медкомиссии проверяли обычных призывников внимательно и честно, с плоскостопием – в зависимости от того, какое решение нужно принять: это такая болезнь, что степень определяется на глаз.
— Как происходил сам призыв?
В соответствии с совместным приказом МВД и Минобороны составлялись определения о доставлении – такая бумажка, которая заменяет собой повестку. Эти бумажки мы печатаем, отдаем в ОВД, участковый ходит по квартирам и вручает их мальчикам. Это первая стадия. Вторая стадия – когда призывник не пришел, на него составляется определение о приводе. К нему приходит участковый, говорит: собирайся, поехали в военкомат. Иногда призывник прячется, а его родственники звонят и «сдают». Самый необычный случай – когда мы поймали человека, привезли в военкомат, никакого права на отсрочку не было, прогнали его по медкомиссии, призвали, приехала машина за ним, мы расслабились, а он взял и убежал! Потом я в интернете читаю его историю: забежал в какой-то подъезд, переодел куртку наизнанку… Смеялись.
— Были проблемы с недобором?
Норма была 78-85 человек на наш военкомат, а это 6 районов. До того, как я пришел, план не выполнялся – одного-двух все время недобирали. Облав как таковых не было, но конкретные общежития мы отслеживали: знали, что люди заканчивают учиться, и печатали им повестки. Роту ОМОНа не высылали. Военных стимулирует только выполнение плана, и когда план выполнен, им уже не нужны призывники, даже те, кто добровольно приходит. Они уже сидят, бухают, и тут кто-то приходит. «Парень, тебе чего дома не сидится?» Бывали случаи, когда звонит тетенька и хочет своего племянника заслать куда подальше, потому что плохо себя ведет. А в милиции такие порядки, что милиционеры иногда берут своего же товарища, увольняют, лишают отсрочки и привозят и сдают в армию!
-А кто решал, в какие войска кого отправить?
Городской военкомат спускает план, в какие войска сколько человек мы должны отправить. В рамках этого предлагаем призывнику выбор, по здоровью тоже смотрим. На спортсменов, волейболисты ЦСКА, был специальный план. Естественно, они не служат по-настоящему, а играют в свой волейбол.
— Попадались ли призывники, которые отстаивали свои права?
Практически у каждого офицера в военкомате, и у меня тоже, есть «Закон о воинской обязанности». Если призывник начинает качать права, мы ему говорим: мы тебя призываем вот по этому и вот по этому пункту. Бывали случаи, когда призывник подавал в суд на незаконное решение о призыве – тогда решение автоматически приостанавливалось, в этот призыв он уже не попадал, проходит полгода – он заболел или отсрочку получил. Такого, чтобы суд выигрывали призывники, я не помню. С правозащитниками иногда имели дело, но гораздо большая проблема – собственное начальство. Больше всего нас дрючили с соблюдением 400-го приказа Минобороны: документики, там, бумажечки, вся эта дребедень. Что-нибудь не там лежит или неправильная запись в протоколе – за это адски ругались.
— Не пора ли нам, на твой взгляд, переходить на контрактную армию?
Сейчас я выступаю за контрактную армию. Не вижу смысла в призыве ни для армии – набрать ребят, которые там в «день сурка» играют, ни для обороны нашей, ни для самих людей. Я слышал про реформу армии, но не понял, к чему эти пустые слова, ведь реально ничего не произошло. Структура военкоматов поменялась, но реальных качественных изменений нет.
— Если мы перейдем на контракт, то кто пойдет служить?
Все мои знакомые служить не хотят, и, если бы не было обязательного призыва, никто из них в армию бы не пошел. Но я помню, как в военкомат добровольно приходили призывники и говорили: «Возьмите меня служить». Некоторые с родителями, некоторые просто раздолбаи: возьмите, мол, делать нечего. Есть ребята из военных династий: дед – большой офицер, отец тоже, вот и сына к этому с детства готовят. Различные асоциальные элементы, «пьяницы дебоширы, тунеядцы», тоже идут в армию добровольно, что им дурака валять. Армия таких социализирует и дисциплинирует. Хотя наша сегодняшняя – редко.
— Остались ли у тебя связи в военкомате после увольнения?
Вторым Дымовским я становиться не готов, поэтому никого не разоблачаю: призвать меня уже не могут, но там остались знакомые, не хочу никого подставлять. Когда я оттуда ушел, я еще какое-то время заходил в военкомат поздороваться, а сейчас с ними почти не общаюсь, но телефон остался, и если что-то понадобится, смогу позвонить. Я даю друзьям советы, как и к кому обратиться, если возникают проблемы с армией.
— Не стыдишься ли ты того, что стал винтиком такого коррупционного механизма?
Если бы я такой, какой сейчас, оказался в той ситуации, я бы наверное лучше побегал от них.
Вера Кичанова — специально для RealArmy.org
Вера! Отличное интервью! Настоящее. Класс!